130 лет назад, 30 сентября 1891 года, в Могилеве родился Отто Шмидт — будущий академик, полярник. Для целого поколения ему удалось стать живым воплощением настоящих приключений, таких, о которых до того доводилось разве читать в романах Жюля Верна. «Известия» вспоминают легендарного ученого и исследователя.
В 1930-е к нему относились, как тридцать лет спустя — к первым космонавтам. Безусловно, это была часть продуманной государственной политики, если угодно — пропагандистской кампании. Но многое, очень многое зависело и от человеческого обаяния Шмидта, от его неуемной энергии, которую можно было разглядеть даже на тусклых газетных фотографиях. В любой ситуации он был живым, необычным, удивительным, даже эксцентричным. В «современных былинах» (их называли «новинами») повествовали о подвигах Богатыря Поколен-Бороды. А родители называли детей необычными именами — Оюшминальда и Лагшмивара. Они расшифровывались так: «Отто Юльевич Шмидт на льдине» и «лагерь Шмидта в Арктике». Мало кому доставалась такая слава! Правда, ближе к совершеннолетию девушки, одаренные такими именами, как правило, меняли их на Олю и Ларису.
Алгебра Шмидта
Будущий полярник родился в тихом и далеком от северов провинциальном белорусском городе Могилеве. Среди предков Шмидта — немцы (по отцовской линии) и латыши (по материнской). Он учился в Могилевской мужской гимназии, потом — в престижной Киевской 2-й гимназии, которую окончил с золотой медалью. В юности амбициозный гимназист Шмидт сам себе казался человеком эпохи Возрождения. Ему легко давались и гуманитарные дисциплины, и, конечно, математика. Но последняя перевесила. В университете он стал любимым учеником выдающегося математика, будущего академика Дмитрия Граве. Потом его многое интересовало и отвлекало от научной работы, и всё-таки он не забывал свою первую любовь: в 1930-е Шмидт основал и курировал московскую алгебраическую школу, ставшую всемирно известной.
Отто Юльевич Шмидт (1891–1956) — исследователь Севера, руководитель арктической экспедиции на ледоколе «Челюскин». Кадр кинохроники, 1933 год
После 1917 года Шмидт не растерялся, не впал в депрессию: он сочувствовал социалистическим идеям. Переехал в Москву, стал работать в системе наркомпроса, преподавать. В 1918-м вступил в РКП(б) и стал одним из организаторов новой, советской науки. Именно Шмидт был инициатором издания Большой советской энциклопедии и, как считается, даже ввел в оборот слово «аспирант» от латинского aspirantis — стремящийся к знаниям. Но будущий академик занимался не только наукой, но и, например, распределением продовольствия и финансовой политикой. Всюду нужно было уметь считать и просчитывать.
От Памира к бухте Тихой
«Первым подвигом Геракла» было изучение Земли Франца-Иосифа. В то время этот архипелаг стал объектом международных споров. Итальянский дуче Бенито Муссолини был не прочь создать итальянскую колонию в Арктике. Рим располагал лучшими в мире дирижаблями, они облетали северные пустыни, высаживались там... Советский Союз должен был раз и навсегда закрепить эти земли за собой. Плавание на стареньком ледокольном пароходе «Седов» вышло продолжительным и опасным, но Шмидт эффектно установил над ледяным архипелагом флаг СССР. С тех пор серьезных территориальных дискуссий по поводу этих островов не случалось.
Там, в бухте Тихой Шмидт создал уникальную полярную геофизическую обсерваторию, на территории которой в наше время открыт замечательный арктический музей. Заодно в той экспедиции шмидтовцы побили мировой рекорд плавания в евразийском секторе Арктики. «Всего лишь» 700 км отделяли тогда путешественников от Северного полюса. Возвращение из первой экспедиции выдалось опасным — как в фантастических романах. Пароход мог попасть в ледовый плен. Шмидт предложил кружной путь — на юг через север, — оказавшийся спасительным. 11 сентября 1929 года изношенный, но не раздавленный айсбергами «Седов» вернулся в Архангельск.
Начальник Главсевморпути
С тех пор арктические экспедиции Шмидта стали регулярными. Георгия Ушакова он оставил на зимовку на Северной Земле, поручив ему исследование этого архипелага — наименее изученного.
В 1932 году Шмидт официально стал начальником Главного управления Северного морского пути. Аббревиатура ГУСМП в те годы звучала как романтическое волшебное заклинание. Он считался влиятельнее большинства наркомов, а по народной популярности в те годы уступал, возможно, только Иосифу Сталину, Климу Ворошилову да летчику Валерию Чкалову. Его сразу запомнили не только по фамилии, но и в лицо. Пожалуй, в то время Шмидт был единственным бородачом в советской элите.
В том же году ледокол «Сибиряков» впервые в истории за одну навигацию осуществил проход из Архангельска в Тихий океан, хотя и получил серьезные повреждения во льдах, даже винт потерял... Это было выдающееся достижение, о котором писали все газеты мира. В СССР каждый школьник знал о «покорении Севера». Стало ясно, что Шмидту удалось перехватить инициативу по освоению Арктики у норвежцев и американцев. Какими-то пятью годами ранее это казалось невозможным.
Он умел не только совершать открытия, но и отчитываться о них — и перед начальством, и перед обществом. Умел красиво преподнести свои достижения — и даже сомнительные победы подчас превращались в триумфы Севморпути. Хотя хватало и побед безусловных... Шмидт заботился и о собственном авторитете, и об авторитете отрасли, не скрывая бурного темперамента. И заставил всю страну поверить, что нет на свете более важного дела, чем освоение Севера. А Шмидта, несомненно, считали «главным по Арктике».
Любимец женщин, острослов и мечтатель, отчасти он был авантюристом, хотя умел «включать» и математический ум. Предпочитал необычные ходы, иногда позволявшие ему выпутаться из тупиковых ситуаций. Бросаясь в омут приключений, он забывал о советах врачей — и, может быть, потому рано состарился. Но до поры до времени сам себе в этом не признавался.
Эпопея «Челюскина»
Весной 1933 года Главсевморпуть получило новое судно, построенное в Дании. Назвали его в честь выдающегося русского полярника — «Челюскин». На этом пароходе Шмидт решил еще раз поразить страну, за одно лето проделав путь из Мурманска во Владивосток. На борт он взял множество грузов и 112 человек, включая художника Федора Решетникова и кинооператора Марка Трояновского, которые увековечили это драматическое путешествие. В Чукотском море пароход оказался в ледовой блокаде, начался пятимесячный дрейф. «Челюскин» почти вышел в открытые воды. Но 13 февраля 1934 года льдины так сжали пароход, что он за два часа затонул. Шмидту удалось оперативно эвакуировать пассажиров на льдину: тут-то и сказался его командирский дар. Последними покинули гибнущий «Челюскин» Шмидт и капитан Владимир Воронин.
Шмидтовцы возвели настоящий лагерь во льдах — из досок, которые удалось спасти во время катастрофы «Челюскина». Радист Эрнст Кренкель держал связь с Большой землей. Шмидт читал зимовщикам лекции и выглядел невозмутимым. Ученые проводили геофизические исследования. Академик держался так, как будто никакой катастрофы нет и они просто проводят важный научный эксперимент. И в Москве ситуацию представили именно так. Кренкель получил послание из Кремля: «С восхищением следим за вашей героической борьбой». Стало ясно, что решено не наказывать Шмидта за потерю «Челюскина». Наоборот, о шмидтовцах писали как о героях.
Лучшие полярные летчики около месяца во льдах и туманах искали «лагерь Шмидта». В зимнее время в эти края не добирался ни один самолет, ни один ледокол... Повезло летчику Анатолию Ляпидевскому: он вывез на Большую землю первую партию женщин и детей. К операции подключились другие летчики — и всех полярников удалось спасти. Семеро пилотов, участвовавших в спасении челюскинцев, стали первыми Героями Советского Союза. И шмидтовцев, и полярных асов чествовали в Кремле как триумфаторов.
Остряки между тем напевали на мотив «Мурки»:
Здравствуй, Ляпидевский, Здравствуй, Леваневский,
Здравствуй, лагерь Шмидта, и прощай!
Капитан Воронин судно проворонил,
А теперь червонцы получай...
Весь мир ахнул: русские сумели даже катастрофу представить исторической победой! «Вы поразительная страна! Полярную катастрофу превратили в национальное торжество и в качестве главного героя нашли человека с бородой Санта-Клауса», — говорил Бернард Шоу — то ли язвительно, то ли восторженно. Но челюскинская эпопея показала, что Советский Союз комплексно осваивает Север. Самолеты, ледоколы, научные станции — всё работало слаженно. И создал эту индустрию Отто Шмидт. К тому же исследователи получили опыт месячного существования на льдине — и в будущем Арктику исследовали на основе этого опыта.
Недолгий век жизнелюба
Впрочем, академику после испытаний на льдине пришлось долго лечиться. Увы, на опасные экспедиции Шмидту больше не хватало здоровья. Он мечтал поруководить первой в мире дрейфующей полярной станцией, но был вынужден уступить эту роль Ивану Папанину. Правда, Шмидт вместе с многочисленной свитой высадился на льдине в районе Северного полюса, выступил там с яркой речью, но вскоре вернулся на материк, а «дрейфовать в далеком море» осталась папанинская четверка. Шмидт за организацию этого дрейфа получил звание Героя Советского Союза. Но, несмотря на высокую награду, тосковал по путешествиям...
Высокий взлет Шмидта оказался недолгим. Станция «Северный полюс – 1» прославила Папанина, простецкого парня, который вскоре и сменил бородатого математика на посту главы Севморпути.
Ходили слухи, что академика ждет опала, а может быть, и нечто более страшное. Недоброжелателей у него хватало. И всё-таки они не решились поднять руку на всенародного любимца, на живой символ арктических побед Советского Союза. Шмидт на несколько лет стал вице-президентом Академии наук — и не номинальным, а самым что ни на есть деятельным. Но потом из-за обострившегося туберкулеза он отошел от управленческой работы. Но не от науки!
Океанографическое судно — ледокол «Отто Шмидт»
В годы Великой Отечественной Шмидт выдвинул новую космогоническую гипотезу о появлении Земли и планет Солнечной системы. От льдов его потянуло к небу. Академик считал, что эти тела некогда сформировались из твердых холодных частиц вещества. С ним вместе работала группа преданных соратников. К 60 годам здоровье его было разрушено напрочь. Академик всё чаще болел, месяцами жил в санаториях, но работал увлеченно. Кстати, к шмидтовской теории происхождения планет вполне серьезно относятся и в ХХI веке. А век великому жизнелюбу выпал недолгий — 64 года.
В наше время любимое слово академика Шмидта — Севморпуть — снова звучит с высоких трибун. Россия возвращается в Арктику — с атомным ледокольным флотом, с новыми проектами, смелыми — в стиле Шмидта. И его опыт снова необходим исследователям и морякам. Тем, кого мы называем шмидтовским словом «полярник».
