Арктика и «раздел мира» конца XIX – начала ХХ вв.
Впервые интерес великих держав к Арктике обозначился во второй
половине XIX в. Арктика стала одним из регионов, вовлеченных, пусть и
вяло, в процесс межимперского дележа мира. Российская и Британская
империя, Австро-Венгрия, Канада, Норвегия и США стремились к укреплению
своих позиций в Арктике и продвижению к Северному полюсу. В те годы
Арктика имела стратегически важное значение, во-первых, в мировой
торговле (кратчайший путь из Атлантики в Тихий океан) и, во-вторых, в
военно-политической сфере (кратчайший путь для переброски флота из
Балтики на Дальний Восток). Оба фактора служили поводом для продвижения в
Арктике. Оно позволило бы с выгодой для себя обеспечить передел
территорий и укрепить позиции военного и торгового флотов на морях.
Военные конфликты впервые затронули Арктику в годы Первой мировой
войны (1914–1918 гг.). Так, Германия торпедировала суда Антанты в
акватории Северного ледовитого океана. В Российской империи же появилась
специальная служба связи, а российский флот продемонстрировал
способность обеспечить бесперебойную доставку иностранных грузов в
северные порты России. Даже в условиях активной интервенции стран
Антанты на север России в 1918 г., призванной помешать созданию
германских баз для подводных лодок на Кольском полуострове, арктические
территории не стали основным фронтом военных действий.
В 1922 г. Великобритания и США подняли свои флаги на острове Врангеля,
что обозначило их попытку подчинить себе указанную территорию. В ответ в
1924 г. Советский Союз создал гидрографическую экспедицию на остров,
которая должна была убрать чужие флаги и подтвердить его принадлежность
СССР. Экспедиция достигла острова на канонерской лодке «Красный октябрь»
и установила советский флаг. Вместе с тем выяснилось, что американцы
занимались здесь незаконным промыслом. Был также найден британский и
канадский след. Это стало поводом для направления в США меморандума о
нарушении территориальных прав СССР со стороны иностранных государств.
Итогом территориального спора за остров Врангеля стало формирование
секторального деления в Арктике — в 1925 и 1926 гг., соответственно,
Канада и СССР провозгласили свои арктические сектора. В 1933 и 1934 гг.
Дания и Норвегия последовали их примеру. США с тех пор так и не признали
секторальное деление в Арктике.
Концепция «воздушной мощи»
Новое геополитическое значение для великих держав Арктика приобрела в
1930-е гг. на фоне популяризации концепции «воздушной мощи». Ее автором
был итальянский генерал Джулио Дуэ. Осмысляя опыт Первой мировой войны,
он пришел к выводу, что победа в войнах будущего станет возможной только
посредством стратегических ударов бомбардировочной авиацией по тылу
противника. По мнению Д. Дуэ, господство в воздухе должно было быть не
целью, а средством достижения победы: строительство военно-воздушных
сил, гражданской авиации и наземной инфраструктуры позволили бы нанести
не только материальный, но и моральный ущерб противоборствующей стороне.
Поэтому ключевыми компонентами воздушной мощи стало создание, с одной
стороны, истребительной авиации и, с другой стороны, систем
противовоздушной обороны.
Развитие концепции «воздушной мощи» и повышенное внимание к «третьему
измерению» заставляли иначе смотреть на карту мира. В мире воздушной
силы ключевую роль играла бы долготная проекция, где арктическая
территория превращалась в осевой район и центральный район театра
военных действий. Неслучайно американский генерал Билли Митчел,
известный как отец ВВС США, желая подчеркнуть геополитическую значимость
арктических пространств, произнес свою знаменитую фразу: «Кому
принадлежит Аляска, тому принадлежит весь мир» (“Whoever holds Alaska will hold the world”).
В 1930-е гг. освоение Арктики осуществлялось преимущественно благодаря
авиации. Так, в 1930-е гг. состоялась серия полетов советских летчиков
на Северный полюс, некоторые из них прокладывали маршруты до территории
США. Освоение воздушного пространства Арктики позволило в 1940-е гг.
обеспечить субарктическую трассу «Аляска-Сибирь» для поставок в
Советский союз американской помощи по лэндлизу.
События Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.) стали новой
попыткой развязывания арктической войны. Уже 29 июня 1941 г. началось
наступление германо-финских войск в мурманском направлении (мурманская
операция). Основной целью нацистов в Арктике было обеспечение обороны
захваченных ранее Норвегии и Финляндии, а также захват богатых залежей
никеля в финском городе Петсамо (или Печенга), который до падения
Российской империи входил в Архангельскую губернию (но, что важно для
современности, никогда не являлся территориальным образованием
Финляндии). Вермахт также интересовали советские военные базы Северного
флота с дальнейшим выходом в Архангельск, а с момента налаживания
поставок в СССР лэндлиза — и та самая трасса «Аляска-Сибирь».
Основными задачами, которые стояли перед Северным фронтом СССР, были
оборона Северного морского пути и недопущение германских морских и
авиационных сил в Заполярье. Особенно остро эта задача встала в августе
1942 г. с началом германской операции «Вундерланд» в Карском море. Она
была разработана немецким командованием, чтобы разрушить транспортную
инфраструктуру по Северному морскому пути и помешать прохождению по нему
конвоев союзников. По техническим причинам и в условиях недостатка
разведданных план потерпел фиаско. В результате были отменены и другие
германские операции на 1942–1943 гг. в Арктике. Несмотря на серию
оборонительных и наступательных операций, немцы войну в Арктике «не
потянули», решив сконцентрироваться на других участках военных действий.
Арктическое измерение ядерного сдерживания
С созданием атомного оружия Арктика приобрела новое значение для
межгосударственного соперничества, прежде всего — в рамках конфронтации
СССР и США. Основным носителем атомной бомбы в конце 1940-начале 1950-х
гг. была стратегическая авиация. Кратчайший путь для авиационных полетов
из США в СССР пролегал через Северный полюс, поэтому Арктика
оценивалась как основной потенциальный фронт военных действий на случай
ядерной войны между СССР и США: именно через Арктику должны были
осуществляться взаимные ядерные удары стратегической авиации. Этот факт,
однако, не помешал Советскому союзу открыть второй советский ядерный
полигон на о. Новая Земля, расположенном в арктической зоне. К тому же
для нанесения ударов помимо стратегической авиации требовались аэродромы
дальнего действия, которых ни у Советского Союза, ни у США в
1940–1950-е гг. в Арктике не было.
Концепция ядерного устрашения, разработанная в 1953 г. в США,
подтолкнула к развитию ракетных средств доставок на межконтинентальную
дальность. Вместе с тем в 1952–1953 гг. в США и СССР, соответственно,
было испытано термоядерное оружие (водородная бомба). Траектория ракет в
случае потенциального ядерного конфликта вновь пролегала через
территорию Арктики. Наконец, в США в начале 1960-х гг. появилась
концепция контрсилового удара — нападение на военные объекты Советского
Союза для его разоружения. Для этого требовалась т.н. стратегическая
триада — межконтинентальные баллистические ракеты (МБР), тяжелые
бомбардировщики и баллистические ракеты на подводных лодках. США,
отдавая приоритет последним при развитии своих стратегических ядерных
сил (СЯС), до 1970-х гг. размещали свои ПЛАРБ для боевого дежурства
непосредственно в акватории Северного Ледовитого океана. Атомные
подводные лодки, оснащенные ракетами, позволяли бы наносить удар вблизи
советских границ.
В ответ на американскую концепцию контрсилового удара Советский Союз
также начал наращивать стратегическую триаду, но с акцентом на МБР. При
этом СССР запустил работы по созданию системы предупреждения о ракетном
нападении. Арктике здесь отводилось приоритетное значение. В 1960-е гг.
ее компоненты были размещены в арктической зоне — в 1963 г. на Кольском
полуострове была размещена Оленегорская РЛС. На территории от Кольского
полуострова до Чукотки также располагались советские зенитно-ракетные
дивизионы и авиабазы дальнего наблюдения.
Параллельно Советский Союз стал укреплять свои военно-морские силы. В
1960-е гг. на арктической территории были созданы новые базы ВМФ СССР, а
Северный флот оснастили атомными подводными лодками, боевыми ракетными и
авианесущими кораблями. Они должны были прикрыть советские военные
объекты на Кольском полуострове и в Архангельской области, а также
уничтожить арктические военно-воздушные и военно-морские силы США и их
союзников по НАТО в случае военного конфликта. Таким образом, Северный
флот СССР в 1960-е гг. гарантировал ядерное сдерживание за счет
поддержания советских морских стратегических ядерных сил. Важное
значение имел и советский атомный ледокольный флот. Вошедший в
эксплуатацию в 1959 г., он был призван обеспечить круглогодичную
безопасную навигацию по Северному морскому пути (СМП), который Советский
Союз рассматривал как внутреннюю транспортную артерию.
В сравнении с Советским Союзом США не имели столь развитой военной
инфраструктуры в Арктике. Из-за этого арктическая война между двумя
сверхдержавами была абсолютной фантастикой. Для наращивания своего
присутствия в арктическом пространстве США отдавали приоритет развитию
сотрудничества с членами НАТО — Гренландией (как частью Дании),
Исландией, Великобританией и Канадой. В частности, на северных
территориях указанных стран пролегали американская системы
противолодочной, противовоздушной обороны и системы предупреждения о
ракетном нападении. На территории Исландии и Гренландии также
действовали американские военные базы.
Не стали США разрабатывать и собственную арктическую стратегию на фоне
советско-американских территориальных споров 1965 г. Основным камнем
преткновения стало провозглашение Советским Союзом своих прав на ряд
арктических территорий в акватории Северного морского пути. США заявили о
непризнании советских действий, выступив за свободу судоходства в
Восточно-Сибирском море. Однако 1970-е гг. в условиях разрядки
международной напряженности США вывели Арктику из сферы сверхдержавного
соперничества и перешли на позиции развития международного
сотрудничества в регионе (в соответствии с Меморандумом по проблемам
национальной безопасности № 144). С этого времени американские ПЛАРБ
вели боевое дежурство в акваториях Тихого и Атлантического океана.
Дружба или вражда 1990-х гг.?
Многие военные объекты на российском Севере закрылись. Сокращения
коснулись и военного ядерного потенциала Северного флота. Вместе с тем
развивалось сотрудничество России с союзниками США по НАТО. Например, в
1996 г. Россия и Норвегия начали реализацию программы экологического
сотрудничества в Арктике в военной сфере в целях предотвращения
ухудшения экологической обстановки в условиях утилизации российских
радиоактивных отходов. Активизация диалога между арктическими и
субарктическими странами вылилась в создание по инициативе Финляндии в
1996 г. Арктического совета, нацеленного на сохранение окружающей среды в
Арктике и обеспечение устойчивого развития приполярных территорий.
В то же время из-за приоритетного сокращения российских МБР морские
стратегические ядерные силы страны, которые исторически обеспечивались
Северным флотом, стали для России фактически ключевым фактором ядерного
сдерживания. Это было обусловлено и потерей значимых территорий в
Балтике и в Причерноморье в результате распада Советского союза. К
укреплению стратегического потенциала Северного флота подталкивала и
ратификация Россией Конвенции ООН по морскому праву 1982 г., которая
заставила страну пойти на отказ от ряда арктических территорий, т.е. на
территориальное сокращение своего сектора в Арктике.
В 1992 г. для укрепления Северного флота с точки зрения ядерного
сдерживания была создана т.н. концепция Северного стратегического
бастиона, автором которой стал первый заместитель министра обороны
России А. Кокошин (1992–1996 гг.). Впервые на официальном о ее
существовании в ходе учений Северного флота в 1998 г. упомянул президент
Б. Ельцин. Смысл концепции заключался в размещении основной группировки
российских стратегических ядерных сил на Северном флоте, т.е. в
Арктике. Примечательно, что следом, в 1999 г., США запустили переговоры с
Россией по изменению Договора по ПРО 1972 г., изъявив желание
перебросить системы ПРО из Грандфоркса (основное место базирования
средств американской ПРО по договору 1972 г.) на Алеутские острова, т.е.
в Арктику. Размещение американских противоракет в арктической зоне
могло бы нивелировать потенциал стратегического ядерного сдерживания
России.
Вооруженный конфликт на арктическом пороге
В начале 2000-х гг. началась эпоха междержавного соперничества за
раздел арктического шельфа. В 2001 г. Россия подала заявку в Комиссию
ООН по континентальному шельфу на расширение своего арктического шельфа.
В 2004–2006 гг. ее примеру последовали Дания и Норвегия. Ни одно из
государств не добилось прорывных результатов. США в 2004 г., через два
года после выхода из Договора по ПРО, заявили о развертывании второго
позиционного района ПРО в Великобритании и Гренландии, на авиабазе Туле.
Под предлогом ядерных тревог на Корейском полуострове противоракеты
были размещены и на американских авиабазах на Аляске.
В 2007 г. возникла угроза вооруженного конфликта в Арктике. В августе
состоялась российская полярная экспедиция, в ходе которой глубоководным
аппаратом «Мир» на дне Северного Ледовитого океана был установлен
российских флаг. Страны НАТО отреагировали негативно — их ВВС облетели
российскую экспедицию. Россия в ответ возобновила приостановленные со
времен холодной войны регулярные полеты стратегической авиации и боевое
дежурство кораблей Северного флота в Северном Ледовитом океане.
Ситуация была урегулирована, но российская экспедиция «Арктика-2007»
имела одно крайне негативное последствие — она подтолкнула скандинавские
страны к обсуждению единой военной политики в Арктике. Так, в феврале
2009 г. был опубликован доклад бывшего министра иностранных дел Норвегии
Турвалда Столтенберга, где содержались предложения по обеспечению общей
внешней и оборонной политики североевропейской пятерки (Дания,
Исландия, Норвегия, Финляндия, Швеция). Это создавало угрозу отказа
Швеции и Финляндии от их нейтрального статуса и потенциального
вступления в НАТО. Таким образом, зона ответственности Альянса могла бы
расшириться за пределы Северной Атлантики.
От Украины к Арктике
Параллельно США усиливают арктический компонент противоракетной
обороны: в 2016 г. было анонсировано строительство радиолокационной
станции на севере Норвегии, а в 2018 г. на Аляске было развернуто
порядка 44 ракет-перехватчиков. В свою очередь другие арктические страны
разрабатывают программы подготовки военных и сил специального
назначения для работы в условиях Севера, создают специальные арктические
командования, проводят совместные военные учения в акватории Арктики
при явном отсутствии здесь острых (как это декларируется на официальном
уровне) угроз и вызовов их безопасности (терроризм, пиратство или
незаконная миграция).
Ничего нового
Такой общий срез соперничества в Арктике демонстрирует, что
арктическая территория всегда находилась в орбите межгосударственных
противоречий. С учетом текущего геополитического развития и правовой
неурегулированности в Арктике ситуация вряд ли изменится в обозримом
будущем. Более того, противоречия в Арктике могут углубиться на фоне
роста напряженности международной обстановки. Современный мир напоминает
конец XIX в.: как и тогда, мы наблюдаем рост реальной политики и
утверждение приоритета эгоистичных национальных интересов. Иначе и быть
не может в условиях смены технологического уклада и нового передела
мира.
Особенностью ситуации в Арктике остается постепенное подтягивание
материально-технических средств для регионального конфликта. Однако и
такое утверждение весьма преувеличено — то же можно сказать о любом
другом регионе. Тем более сирийский кейс подсказывает, что Россия и США
как два крупнейших мировых антагониста могут сохранить холодную голову
даже при высоком конфликтном потенциале на линии соприкосновения.
Современные публикации о том, что Арктика — фронт войны будущего, не
более чем информационные спекуляции в гибридной войне против России.
Рост взаимного недоверия в арктическом регионе происходит на фоне
разрушительной антироссийской риторики, распространившейся на Западе. С
2007 г. западные СМИ твердят о надвигающемся военном конфликте в
арктическом пространстве. 14 лет — слишком долгий срок для его
подготовки. К тому же опыт Первой и Второй мировых войн свидетельствует о
невозможности эффективного ведения боевых действий в арктическом
пространстве.
Сегодня все больше опасений вызывает процесс активного таяния ледников
в Северном Ледовитом океане. Есть версия, что он может повысить
уязвимость стратегического подводного флота России. Интересно, что после
успешной операции в Сирии Россия фактически сделала ставку на
укрепление не военно-морского компонента своих стратегических ядерных
сил, а «воздушной мощи» — на основе неядерных стратегических вооружений
(авиационных гиперзвуковых ракетных комплексов и высокоточного оружия
дальнего действия). Эти типы вооружений невозможно перехватить
американской системой ПРО. Вместе с тем Россия приступила к модификации
системы предупреждения о ракетном нападении, испытания которой
завершились в 2020 г., а также активизировала укрепление военных баз и
атомного ледокольного флота в Арктике.
Повод задуматься
Безусловно, вооруженный конфликт в Арктике сегодня невозможен. Тем не
менее арктические противоречия ставят перед нами несколько вопросов.
Во-первых, существует необходимость восстановления канала коммуникации
между военными арктических и субарктических стран, который был прерван в
2014 г. на фоне кризиса на Украине. Страны Запада не отвечают
взаимностью на предложения России его восстановить — значит, не хотят
себя ограничивать. Это создает риски для укрепления тренда на
милитаризацию региона, из-за чего недоверие будет только расти.
Арктические противоречия возвращают нас к вопросу о необходимости
восстановления или модификации Совета Россия-НАТО. Однако сводить
арктическую повестку сугубо к отношениям между Россией и Альянсом было
бы опасно — это могло бы расширить Балто-Черноморскую конфликтную
систему, а также укрепить претензии НАТО на роль ключевого гаранта
безопасности в Арктике. Вместе с тем не следовало бы выстраивать такой
канал коммуникации на базе Арктического совета, что привело бы к
секьюритизации его мандата. Возможным выходом из ситуации могло бы стать
формирование форума по безопасности в Арктике с участием военных
арктических и субарктических государств, а также государств-наблюдателей
Арктического совета. Подтолкнуть к нему могло бы развитие текущего
российско-норвежского сотрудничества по линии Генеральных штабов.
Во-вторых, возможно увеличение числа военных провокаций стран НАТО в
Северном Ледовитом океане под предлогом обеспечения свободы судоходства
по Северному морскому пути.
В-третьих, арктический кейс возвращает нас к проблематике
информационной безопасности. Опыт распада Советского Союза подсказывает,
что для победы над противником вовсе не нужно вести военные действия на
какой-либо территории. Войны будущего (а точнее — уже современности) —
это войны гибридного характера с акцентом на противодействие в
информационном пространстве и нападение на критически важную
инфраструктуру. Обилие негативных публикаций о «войне в Арктике» — тому
подтверждение. Отдельным поводом для беспокойства могут стать и
кибератаки западных спецслужб на российскую инфраструктуру
стратегического сдерживания в Арктике.
Соперничество стран за территории — явление абсолютно нормальное в
международных отношениях, особенно если речь идет о территориях
неподеленных. Однако современные противоречия между Россией и США, шире —
между странами НАТО, в Арктике вызывают опасение с учетом наличия здесь
инфраструктуры ядерного сдерживания. Это требует большей сознательности
в словах и действиях. Претензии Запада в отношении Северного морского
пути, действия, направленные на сокращение российского арктического
шельфа, и даже заигрывание США экологической повесткой имеют
непосредственно стратегическое измерение. Искусственное нарастание
военной напряженности в Арктике и применение к ней конфронтационной
риторики мешают налаживанию сотрудничества для решения более значимых в
арктическом контексте вопросов и ее освоению. В ближайшей перспективе не
следует ожидать понижения конфликтности в регионе. Она будет нарастать,
а вместе с ней будет увеличиваться угроза ошибок в действиях и
реакциях. 18 сентября 2021 г. российский представитель в Арктическом
совете Николай Корчунов заявил о готовности России провести саммит
государств — членов объединения в период ее председательства (2021–2023
гг.). Одним из вопросов повестки такого саммита могла бы стать
российская инициатива по обеспечению диалога между оборонными
ведомствами.