Вахта и вахтовики: отношение в области

 

На фото: Мурманск, февраль 2020. 

Как должна осваиваться Арктика – тема, которую разрабатывали североведы в советское время, и вопрос, который обсуждается сейчас. Любой разговор, посвящённый Северу и Арктике, всегда будет касаться, в том числе, дихотомии «осваивать или обживать Крайний Север?». Изучение и вахтового метода работы, и самих вахтовиков – различных аспектов их жизни, начиная от условий труда и охраны здоровья и заканчивая практиками во внерабочее время – пользуется большой популярностью. Запросы «вахтовый метод» и «вахтово-экспедиционный метод» в РИНЦе выдают почти двенадцать тысяч публикаций, в которых указаны эти ключевые понятия.

Там, где идут промышленные разработки в экстремальных условиях, всегда встаёт вопрос, кто должен работать: приезжие вахтовики или работники, живущие поблизости, в постоянном посёлке/городе. И этому обсуждению уже более шестидесяти лет. Ещё в середине 1960-х годов, когда начиналось промышленное освоение нефтегазовых запасов Западной Сибири, поднималась тема, как лучше поступить: строить крупные города около месторождений -- или достаточно выстроить вахтовые посёлки, куда будут привозить работников на время^[1]. В разные годы выбирали разные стратегии освоения/обживания/заселения северных территорий. В каких-то случаях вахтовые посёлки со временем превращались в полноценные города. В городе Радужный (ХМАО) мне неоднократно рассказывали «страшные» истории, как в первые годы существования посёлка (городом он станет только в 1985 г.) родители тайно привозили детей, пряча их чуть ли не в чемоданы или ящики с фруктами. 

Радужный

Было такое или нет – это уже на совести рассказывающих. Но подобный сюжет весьма распространён. Вероятно, истоки его кроются в постановлениях о вахтовых посёлках, в которых хотя и можно было жить и работать семьями, но без детей, ведь для детей не предполагалось специальной инфраструктуры (детских садов, школ, врачей-педиатров и пр.). Например, в журнале «Газовая промышленность» (1986, № 8) в статье «В центре внимания -- труд и отдых вахтовика» рассказывалось о вахтовом посёлке Ямбург и указывалось, что там запрещено пребывание детей, беременных и матерей с детьми до полутора лет. 

В других случаях, наоборот, обычные посёлки превращались в вахтовые. Здесь образцовым примером станет как раз Ямбург (ЯНАО), расположенный рядом с Ямбургским месторождением. Посёлок как территориально-административная единица возник в 1984 г., генеральный план застройки был рассчитан на тридцать тысяч человек. Но с 1986 г. было принято решение осваивать месторождение вахтовым методом, и всем жителям, не имеющим отношения к нефтегазобыче, пришлось переехать в Новый Уренгой. С тех пор Ямбург существует как закрытый вахтовый посёлок.

Казалось бы, что так и будут параллельно существовать две стратегии освоения Крайнего Севера: вахтовые посёлки и посёлки, со временем становящиеся городами.

Но 1990-е годы внесли свои коррективы. В первые постсоветские годы на северных территориях начался резкий миграционный отток жителей. Поднимался вопрос о целесообразности проживания здесь многочисленного контингента. Набрала популярность идея полного перехода на вахтовую модель освоения Севера. По новой Генеральной схеме расселения на территории Российской Федерации (1993-94), «Северные и восточные районы сохранят роль сырьевого цеха», а при обустройстве населённых пунктов следует ориентироваться на «переход от политики проживания к политике пребывания некоренного населения в этом регионе, особенно в условиях Крайнего Севера»^[2]. Также планировалось максимально ограничить рост городов, отказаться от создания новых поселений на Севере, вместо этого шире использовать вахтово-экспедиционный метод (то есть вахта из других регионов, так называемая межрегиональная вахта) с постепенной его переориентацией на меридиональное направление экспедиционных поездок. Отголоски этих предложений до сих пор витают в воздухе, и время от времени воспроизводятся северянами. В феврале 2020 г. об этом мне рассказывали в Мурманской области: 

«У правительства страны, начиная с 90-х, после распада СССР, была программа по северам, сделать все севера только вахтовыми, вообще. Все без исключения, включая Мурманскую область и Магадан, где /т.е. в Магадане/ мне все там рассказывали про него. Они ведь даже начали это осуществлять». 

Идея с переселением некоренных северян не состоялась. Кто-то отказался сам уезжать, где-то это было экономически невыполнимо.

Как сейчас местное население относится к разнообразным идеям, связанным со временным пребыванием на Севере? Вот что мне рассказывали во время исследований в феврале 2020 года в Мурманской области. Местные жители выдвигают много претензий к предприятиям, отдающим предпочтение вахтовикам. Часто в их высказываниях звучит обида и обвинение в социальной (без)ответственности предприятий: 

«Местных жителей на работу не берут, а вахтовым способом привлекают. Я понимаю, что это дёшево, что не надо оплатить полярки, не надо платить ничего. И самое главное, дело не в полярках. <…>. Самое главное – фактически отсутствует социальная ответственность. Здесь не надо развивать ничего. Здесь людей привезли, увезли, помахали рукой, до свидания сказали, и на этом всё. Но так нельзя делать».

Упоминается и необученость новых кадров, и их низкая квалификация, что одновременно связанно с низкой оплатой труда. 

«Эти ребята, которые приезжают, вахтовики – от них только убытки. Да, они готовы работать за копейки, но они не знакомы с нюансами производственного процесса, который здесь происходит. Это нужно вникать, очень серьёзно учиться. А они приехали, поработали два месяца – и уехали. Потом, оп, новая партия приезжает. Они же ничего не знают, не умеют. Это потери, убытки, простои, все. То есть, предприятие поняло, осознало, что вахтовый метод – он больше убыточный. И нужно своих кадров растить, воспитывать. Наконец-то это осознание приходит.» 

Или:

«Очень часто они /т.е. вахтовики/ сталкиваются с тем, что обещают им одно, по факту они попадают в условия того, что «вот тебе там, какая-то часть, постоянная часть, от 40 до 60 процентов, это премия твоя», они её не получают или получают частично, понимают, что это намного меньше, чем они ожидали, и они уезжают. Поэтому в вахте тоже есть текучка.»

И самим вахтовикам северяне приписывают менталитет временщиков: 

«Я вам хочу сказать, почему вахтовики здесь не очень хорошо – это временщики, они понимают, что они никому ничем не обязаны, их задача прийти, сделать и уйти. А если говорить, допустим, о природе, как бы говорят, что природа очень ранимая, вот так и жители севера – они немножко ранимые в этом плане. <…> Они город, они север воспринимают как дом. А временщики как печенеги, которые набежали, наворотили делов и убежали, а нам потом здесь расхлебывать. Поэтому к ним здесь всегда негативное отношение».

А есть ещё вариант, когда около населённого пункта начинает появляться новый вахтовый посёлок. Этому могут быть разные причины: инфраструктура населённого пункта не выдерживает приёма большого числа вахтовиков. Здесь нужно вспомнить о существовании двух посёлков Сабетта -- современного вахтового и национального, который официально был упразднён в 2006 г. (в 2002 г. там проживало всего лишь девятнадцать человек); или упомянуть Ковдор, где рядом с моногородом, по словам жителей, строится посёлок для вахтовиков «ЕвроХима». И как будут сосуществовать/адаптироваться два разных типа поселений с разными ритмами жизни – это отдельный предмет для изучения. В целом, горожане неоднозначно относятся к такой проблеме: 

«Но опять же – вахта вахте рознь. Одно дело, когда вахту сделали к ближайшему населённому пункту, а другое дело, как у нас вахта была в Нарьян-Маре: ты на вертолёт сел, мы туда прилетели на прииски, и вот такое помещение, и что? Куда ты там побежишь, и чем ты там будешь заниматься? Понятно, что ты сидишь под присмотром всех и вся. А когда такой вахтовик приезжает к населённому пункту, это примерно то же самое, как себя ведут чеченцы: у себя в доме они ведут себя хорошо, за пределами республики они просто распускаются донельзя. Примерно то же самое, так можно сказать, чеченцы, такие же вахтовики приезжают к нам».

Есть ли будущее у населённых пунктов с постоянным населением, не станут ли они вахтовыми? – нет единодушного мнения. Кто-то считает, что де-факто так уже происходит: 

«Я считаю, что будущая судьба Мурманска – это вахтовый город. <…> Мне кажется, и с экономической точки зрения всё к этому идет. <…> Здесь не хочется жить. Отток кадров – эта давняя история. <…> Это фактически пандемия уже, сложно не заметить пандемию, правда? А если её сложно не заметить, значит, её заметили, но с ней ничего не делают, почему? <…> А дальше естественные процессы происходят – уменьшается культурная конкуренция, научная, образовательная конкуренция». 

Для других, наоборот, такой сценарий совершенно нежизнеспособен: 

«Чтобы перевести нас на вахтовый метод, нужно, чтобы здесь осталось очень мало людей, до такой степени, чтобы вся инфраструктура действительно заглохла. Мне кажется, на это нужно даже не десятки лет».

Но скорее всего, наиболее реализуемый сценарий будущего находится где-то посередине. 

«Я слабо верю в то, что, пусть даже когда-нибудь, в отдалённой перспективе, уедут все. Это невозможно, <…> все уехать из Мурманска никогда не смогут. Всё равно будет прослойка населения, которая будет уже, наверное, через много лет считаться коренной, совершенно не эмигрирующей. <…> При этом если сюда будут приезжать люди, которые будут создавать некие основания и точки роста для региона – пусть они приезжают вахтовым методом. Мне кажется, это естественнее, чем пытаться привязать к Северу людей, которые уже от него устали. Вахтовый метод может – и, мне кажется, должен – быть определяющей экономической тенденцией для региона. Я не вижу в этом ничего плохого».

Последняя цитата достаточно типична и выражает попытку объединить разные точки зрения на проблему. В полевых исследованиях, касающихся разных северно-арктических тем, разговор часто сворачивает на обсуждение миграционных настроений северян: на Севере жить или с Севера бежать? – а также на проблемы замещения местных работников вахтовиками. Современная политика предприятий – когда часть производств закрывается, часть производств модернизируется и не нуждается в таком количестве работников – сделала реальностью тот самый эксперимент, который обсуждался ещё в Советском Союзе.

Можно ли вернуться к советскому варианту внутрирегиональной вахты, организованной по принципу «опорная база, недалеко от месторождения или места деятельности, -- и вахтовый посёлок»? С учётом отрицательной миграции и ротации населения в большинстве арктических/северных регионов, за исключением Ямала -- наверное, это вряд ли возможно. Да и какая разница, где место основного проживания работников -- Тюменская область, Мурманская область, Башкирия или Краснодарский край -- если они всё равно работают на месторождении и живут в вахтовым посёлке. А вызывает недовольство у местных жителей те ситуации, когда после сокращения местных специалистов предприятия приглашают вахтовиков, не всегда имеющих достаточную квалификацию, но с меньшей оплатой. Разумеется, у руководства предприятий есть свои аргументы для подобных решений. Однозначного ответа на вопрос в чью пользу -- предприятия или людей -- должна решаться такая ситуация, у меня нет. 

Автор: В.П. Клюева, канд. ист. наук,  Институт проблем освоения Севера ТюмНЦ  СО РАН.
Фотографии предоставлены автором.

---

^[1] История освоения ЗСНГК и использование вахтового метода изучается историками и социологами, интересующиеся подробностями могут почитать: Силин А.Н. Вахтовый метод в нефтегазовом комплексе: опыт социологического обеспечения // Вестник ВЭГУ. 2017. № 4 (90). С. 111-118; Стась И.Н. Вахтовый метод в системе расселения Западно-Сибирского нефтегазового комплекса (1960-е – 1980-е гг.) // Северный регион: наука, образование, культура. 2017. № 2 (36). С. 81-86.

^[2] желающие могут почитать старую Генеральную схему здесь: https://docplan.ru/Data2/1/4294855/4294855147.pdf.